Наша история адаптации: 1989-2011

[Mikhail Portnov]

Лучше поздно, чем никогда. Если сейчас не написать, то уже и не знаю когда руки дойдут. С другой строны, задним числом легче анализировать. И над ошибками проще посмеяться на расстоянии.

Быстро добавлять новые сообщения не обещаю.

Не знаю с какого места начать подробное описание наших эмиграционных приключений, поэтому начну совсем издалека.

Я был обычным для нашего времени мальчиком. Отец-военнослужащий, мама - инженер механик. Старший брат, на семь лет старше - в то время это была очень распространенная разница между детьми в семье. Жили мы в Москве. До 1961 года жили в так называемой "коридорной системе". Было у нас две комнаты, но эту часть я плохо помню в силу юного возраста. В 1961 году нам дали 2-комнатную квартиру в хрущевке. Мне было 5 лет. Через 2 года, когда я пошел в школу, учительница попросила поднять руки тех, кто живет в отдельных квартирах - было три руки и все трое из нашего дома. Остальные жили в коммуналках и даже в фанерных бараках, стоявших со времен войны, и которые в то время активно сносили.

В тот год когда я пошел в первый класс, ввели новую школьную форму. Мой брат донашивал свою гимнастерку с двумя пуговицами на горле, а у меня был пиджак с отворотами и белым воротничком, который мама регулярно подшивала.

Я учился вполне прилично, но без особого рвения. Как-то не располагало ничто к рвению. Читал много, запойно. Географией увлекался, призы получал на городских олимпиадах. Хотел стать географом класса до восьмого.

В хорошую физмат школу я попал почти случайно. Брат увлекался математикой и поступил на мехмат МГУ. Там он встретил много физматшкольников. Были в Москве 3-4 очень серьезные школы такого плана, с придирчивым отбором. Он же и отвел меня на собеседование - набирали 9й класс. Там было несколько туров и меня приняли. А дальше уже вся жизнь преревернулась.

Раньше 11 вечера отложить книжки было невозможно. Первые месяца три я думал, что не выдержу, но попривык, втянулся, и стал потихоньку математическим нердом. Настолько, что, первые два курса в Институте Связи не мог запомнить как зовут девченок в нашей группе, настолько они казались все на одно лицо. Но, опять же, привык - девченки были замечательные. Вообще, в институте было классно. Единственно, что я так и не научился там толком делать - это паять и чертить, что, впрочем, и не требовалось. Но, без особых усилий все пять лет отучился на все пятерки, как-то само собой получилось после школьной муштровки.

В политическом смысле я был продуктом своего времени и верил в социалистический идеал и все такое, что нам в школе полагалось изучать. В 15 лет я на спор с братом прочел первый том *******а, а будучи на втором курсе на сельхоз работах пару недель, прочел "Диалектику Природы", Энгельса, чем поверг в страшное недоумение соседей по нарам. Они думали, что я свихнулся такое читать. Ильича все, что по программе положено прочел в оригинале - "Материализм и Эмпириокритицизм" и все такое. Преподаватели общественных дисциплин, поняв на экзаменах, что я действительно это прочел, трясли руку и ставили пятерку. Конечно, все это не могло не отразиться как-то на молодых мозгах.

Было два серьезных события, которые впервые подорвали мои отношения с реальным социализмом и конкретно Страной Советов. Будучи школьником, я не понимал предметно разговоры на тему о том, что евреев в ВУЗы многие не принимают. Да и само еврейство не было понятно что это такое, поскольку никакой среды вокруг не было. Москва и есть Москва - кто там разбирается? Но, пришлось столкнуться и пришлось вникать очень предметно. Мой опыт сдачи экзаменов МИФИ был настолько омерзительным и сокрушающим основы моего тогдашнего мироздания, что я три дня провалялся на диван не в силах ничего делать. Пока мой брат меня не поднял и не отвел в Институт Связи. Потому, что там "берут". Быбор ВУЗов куда "берут" был очень ограничен. А Институт Связи был в 10 минутах от дома и там нет черчения. Этим все и решилось.

Вторым подрывным действием было распределение. Меня со всеми пятерками за пять лет не брали никуда на работу. То есть, сначала типа радостно трясли руку, а потом, когда кроме Портнов Михаил Петрович вылезало все остальное, то выяснялось, что не нужен. Была тогда шутка такая - "Объявление: меняю пятый пункт на две судимости". Это было в 1978 году и тогда мы в первый раз решили, что надо уезжать (я уже был женат и жена меня очень толкала в эту сторону).

Взяли меня таки в ЦКБ Министерства Связи разработчиком цифровых устройств для передачи данных. Из 25-ти человек в отделе 22 были евреи и двое - половинки. Весело там было чрезвычайно. Анекдоты, шутки, работа была тоже очень интересная, но роста на месте не было и уйти тоже было очень сложно куда-то. Я еще зачем-то закончил в Твери заочно матфак. Наверное для того, чтобы окончательно отрезать юношескую мечту о математике. Диплом получил, любовь прошла. Осталась только симпатия. Там же получил педагогическое образование, которое мне тогда казалось нонсенсом.

Сегодня половина нашего института связи и почти все ЦКБ перекочевали в США и Израиль и я даже признателен КПСС за пробуждение моего замутненного ею юного сознания. Но тогда, в 1978 советские войска вошли в Афганистан, разрядка закончилась и выезд закрыли.

После КБ я работал снс по методам быстрого обучения. Разработал очень популярную в те годы методику быстрого обучения машинописи. Делал методики обучения для роботов и станков с ЧПУ. Публиковался. Почти закончил аспирантуру по пед наукам (уехали мы, не завершил). Кооператив у меня был один из первых по обучению. Зарабатывалось легко, но было страшно и невероятно мерзко. Только став предпринимателем я впервые по-настоящему столкнулся с тем в какой гадостной и отвратительной стране я живу.

Реально нам удалось вернуться к идее отъезда только в 1989 году. Мы взяли анкеты в американском посольстве и сдали их туда где-то в июле 1989 года. К этому времени родители жены и ее старшая сестра только-только уехали в Сан Франциско. Нам назначили интервью на статус беженца на 18 марта 1990 года. Мы его успешно прошли и вылетели из Москвы 22 ноября того же 1990 года. Ни малейшего понятия о том куда мы едем и что там будем делать не было. Но было понимание, что в СССР нам оставаться нельзя. Родители и брат оставались в Москве и никуда ехать не собирались, скорее наоборот. Они нас не понимали.

Похожие темы:

• А вот и наша история
• 27 января 2011. Наша история.
• Наша история - 3 визы - 11.2.2010
• Наша история в Lynnwood, WA
• Наша (пока не большая) история адаптации

[KoLoB]

А какую специальность Вы в институте связи получили?
Когда Вы успели жениться, если до 2 курса на девченок не смотрели

Брат тоже в США уже?

[MBA]

Очень кратенько и ёмко. Из личных наблюдений: С мехматом МГУ надо быть очень аккуратным. Друг закончил с красным дипломом. Ему повезло , психика выдержала. А вот каждый год ( с каждого курса )стабильно увозили ребятишек в дурку. Кто то начинал жарить учебники на сковородке (в общаге) и т. д.
По поводу евреев . Я был тогда помоложе , лет 20-25 назад , познакомился с мужичком-евреем. Зовут его Саша. Он профессиональный переводчик с английского. Работал в системе Интурист, с делегациями. Пост занимал не низший, но и вверх по лестнице ему был тупик.
Мало того ,что в СССР было не официальное "придерживание" евреев в карьере, так ему ещё с фамилией повезло. Каплан.Саша Каплан очень любил сидеть на кухне, много курил , любимые слова были : "Совок" и "Комуняка".

[iMaster]

Да, уж лучше поздно чем никогда )
Рассказ должен быть интересным..

На момент отъезда каков был у вас английский язык?

[raevsky]

В политическом смысле я был продуктом своего времени и верил в социалистический идеал и все такое, что нам в школе полагалось изучать

Hm... Stranno. My s vami konchali odnu shkolu, ia, pravda, popozje na neskol'ko let, no vse tot je brejnevizm byl aj s doshkol'nogo vremeni i u vas, i u menia, a v nashe vremia vse bylo sovershenno inache. Ia postupil v nee s 8 klassa, no k seredine 8 klassa byl uje zakorenelym antisovetchikom, kak i minimum polovina nashego klassa, a to i bol'she. Na urokah my izuchali odno, na peremenah obsujdali imenno to, chto izuchali do etogo v klasse, no sovershenno v drugom kliuche. Nash uchitel' istorii byl sotrudnikom KGB, ostal'nyh uchitelei ne boialis'. Nekotorye uchitelia prinimali uchastie v obsujdenii, a nekotorye kritikovali leninizm na urokah. Pomniu urok literatury pro princip partiinosti. Izuchiv v chem on sostoit i kakaia tochka zrenia u lenina, my drujno izuchali kakie escio byvaiut tochki zrenia na etot vopros i v chem imenno nash vojd' byl neprav (nasha uchitel'nica byla tolstovkoi i propagandirovala podhod Mahatmy Gandi, voplotivshego teoriu tolstovstva v praktiku; a lenin kak raz kritikoval podhod tolstogo k literature i eto, estestvenno, vhodilo v programmu shkoly).

В 15 лет я на спор с братом прочел первый том *******а, а будучи на втором курсе на сельхоз работах пару недель, прочел "Диалектику Природы", Энгельса, чем поверг в страшное недоумение соседей по нарам. Они думали, что я свихнулся такое читать. Ильича все, что по программе положено прочел в оригинале - "Материализм и Эмпириокритицизм" и все такое. Преподаватели общественных дисциплин, поняв на экзаменах, что я действительно это прочел, трясли руку и ставили пятерку. Конечно, все это не могло не отразиться как-то на молодых мозгах

Nu ia toje koe-chto chital iz etogo v shkol'nye i institutskie gody. No po principu "chtoby znat' kak borot'sia s vragom, nado ego izuchit'". Ot Marksa s Engel'som do leninizma propast'. Kak i ot teoreticheskogo leninizma do prakticheskogo sovetskogo brejnevizma.
Anekdot vspomnilsia, kak raz so vremen 8 klassa. kak bylo pri tsare kogda vhodit jandarm? Vodku na stol, marksa pod stol. Kak v CCCP? Vodku pod stol, marksa na stol. Potom etot anekdot s prihodom Gorbacheva poluchil vtoroe rojdenie.

Мой опыт сдачи экзаменов МИФИ был настолько омерзительным и сокрушающим основы моего тогдашнего мироздания, что я три дня провалялся на диван не в силах ничего делать.

Toje stranno. Neujeli za neskol'ko let vse tak izmenilos'? Nas trenirovali k vstupitel'nym ekzamenam nachinaia s nachala 10 klassa. Na trenirovkah ustnogo ekzamena podhod byl individual'nym - evreiam davali zadachi dlia evreev, ostal'nym - dlia ostal'nyh. Poetomu illiuzii na ekzamenah ne bylo ni u evreev, ni u ostal'nyh. Vse znali kto kakie poluchit zadachi i horosho ponimali zachem. Kak i kto kuda postupit vse znali horosho.

Это было в 1978 году и тогда мы в первый раз решили, что надо уезжать (я уже был женат и жена меня очень толкала в эту сторону).

Nu prosto udivitel'no. Vsego 6 let raznicy, a tak vse izmenilos'. Ia uje v seredine 8 klassa prinial eto reshenie, no ia ne znal kak eto sdelat' - letat' na samolete ia strashno boialsia i ne znal kak ia perelechu, a po moriu toje ne mog - u menia morskaia bolezn'.

Настолько, что, первые два курса в Институте Связи не мог запомнить как зовут девченок в нашей группе, настолько они казались все на одно лицо

No k raspredeleniu uje byli jenaty? Kogda je proizoshel sryv? Ili vy drugoi gruppoi uvlekalis'?

[Mikhail Portnov]

С родителями история такая. Мама - очень открытый и исключительно положительный человек, необычайно легкий, оптимист от рождения. Она бы легко согласилась на поездку, тем более, что была на пенсии. Отец прошел очень суровую школу жизни. Он родился в небольшом райцентре в Житомирской области. Он видел как каждый день с улиц убирали трупы во время Голодомора. Он в 14 лет начал впервые говорить по русски, потому что отец послал его учиться в Одессу в ФЗУ. В ФЗУ преподавание было ни идиш, но в городе говорили многие по-русски.

Он в 40-м году был призван в войска НКВД и прослужил там 30+ лет насмотревшись такого, что нормальному человеу и в голову не придет. На его глазах исчезали люди, прослушивались телефоны, сажали по поводу и без повода. И эти страхи никуда не ушли до конца жизни. Он очень боялся за нас, за брата, за военную пенсию, которую могут отнять - он должен был нам подписать документы на выезд, что, по тем временам было преступлением против партии и народа. Подпись он поставить не смог, поскольку от одной мысли об этом оказался в госпитале с инфарктом. Подписывал мой товарищ с заверением нотариуса. Это было лето 1990 года. У брата были уже была на мази защита докторской.

В январе 1991 года, только приехав на место, жена сказала, что надо пока суть да дело подать на родителей документы. Я очень удивился, поскольку они отказывались наотрез, но не возражал. Где-то в августе мама позвонила и полунамеками стала зондировать почву - они никогда не привыкли говорить по телефону открыто. Я ей сказал, что все уже в подаче и, буквально, через пару месяцев им уже назначили интервью в посольстве. Приехали они уже осенью 1992 года.

Отцу почти сразу сделали 4 байпаса и он прожил еще 16 лет вполне полноценной жизни. В Москве последние лет 10 он практически не выходил из дома из-за проблем с сердцем. Лечить его никто не брался. В госпитале МВД, где он лечился, ему сказали, что тут не дом престарелых, помочь ему ничем не могут, и чтобы он не приходил и не морочил им голову. Это стало последней каплей для родителей.

Были в то время для беженцев медицинские рейсы. Они летели именно таким рейсом. Мне отца в аэропорту Сан Фроанциско сдал врач, сопровождавший его из Шереметьево. Так на инвалидной коляске мы и прокатили через весь аэропорт на парковку, а оттуда и в новую жизнь.

Через лет 10, будучи за 80, отец решил принять гражданство. И это не просто так в таком возрасте. Нужно готовиться к экзамену, проходить его. Я тогда едва сдержал слезы когда он сказал, отвечая на мой вопрос "Зачем?" - понимаешь, в моем положении уже нет другого способа как-то выразить свою признательность стране за то, что она для нас сделала.

Брат приехал месяца через три после родителей. С женой и сыном. Нашей дочери в момент приезда было почти 11 лет, десять с хвостиком.

Насчет женитьбы. Я женился в 19 лет. Невесте было 18. Была и есть спустя 35 лет большая любовь. Не все девушки были для меня на одно лицо. Просто в группе как-то они поначалу мне показались неинтерсеными. Не как представительцы противоположного пола, а в смысле разговор поддержать, круг интересов.

[Mikhail Portnov]

В профессиональном плане на момент приезда я представлял собой довольно сложную комбинацию невостребованных умений и навыков:
- деклассированный разработчик цифровой схемотехники. Могу подхватить, в принципе, но, сказать по правде, не тянет к этому совсем
- тонкий специалист по методам интенсивного обучения. Хочу заниматься именно этим, но, практически на нуле английский
- готов на любую работу, но нет никакой, поскольку мы приехали в самом начале довольно неприятной затяжной рецессии, которая протянется до 1995 года.

Английским я занимался месяц до отъезда с преподавателем в небольшой группе по интенсивной методе. По Шехтеру, я думаю. Не по Китайгородской. В первые же дни мы пошли в сити колледж и прошли тест на знание английского. Намеряли мне 200 баллов, что, в сущности, есть ничего, минимум-миниморрум. Было начало декабря и занятия начинались через месяц с гаком. Я за этот месяц сам позанимался и сдал тест уже на 400 баллов. Стало понятно, что в сити колледж я ходить не стану, поскольку самообучаюсь быстрее.

Друзья по Институту Связи меня уверяли, что я должен быть электронщиком, дали книжку по схемотехнике на английском и оставили меня с этим. Я дотошно выписывал на карточки и вызубривал незнакомые слова, то есть, практически все. Первая страница была прочитана дня за три. За следующие три было прочитано страниц пять. Потом я потерял контроль за тем на каком языке написано - просто читал.

Теща в библиотеке нашла диссертацию по изучению словарного запаса студента Беркли. Там был список из 3000 слов, упорядоченных по частотности употребления. Где-то 500 из 3000 составляли научные термины, которые я и так понимал. Остальные я заучивал по сотне в день. Особая прелесть частотного словаря - люди действительно эти слова употребляют. Только выучишь слово - начинаешь его слышать. У меня и сейчас, 20 лет спустя, какие-то из этих слов сидят в голове просто от заучивания, даже без того, чтобы ими особо пользоваться. Например, дикобраз или показной.

Я сделал резюме на электронщика - написал как мог что делал в ЦКБ Связи, дал на проверку товарищу, с которым три года просидели за соседними столами. Он уже работал в США и именно по этой линии. Он покачал головой и сказал, что половина из написанного здесь делается техниками. Документацию разработчики не пишут, прототипы не настраивают, методики наладки не пишут. Как надо написать он не сказал, но лицо его выражало некоторое страдание от чтения моего текста. Образцов резюме нигде не было в силу отсутствия Интернета (как мы его знаем сегодня) в природе. Чувствовал я себя довольно грустно.

Этот конкретный эпизод привел впоследствии к тому, что я никогда никого в своей жизни не ставил в подобную ситуацию. Мы садимся рядом и я своей рукой пишу все резюме в диалоге с человеком.

Рассылка резюме была неубедительной. Разговор поддержать ни по телефону ни на интервью я все равно не мог. Самое главное, я страдал комплексом обладания чем-то большим и уникальным, чего не хотел потерять, отпустить, утратить – методы быстрого обучения. Я действительно обладал уникальным знанием, но продать его не мог в силу недостатка опыта жизни в стране. Идеей собственного бизнеса я не был одержим абсолютно – хотел работать по найму.

В Москве у нас была очень известная и в узких и в широких кругах разработка – методика быстрого изучения машинописи. За 3-4 часа я разучивал клавиатуру вслепую с группой из 30 человек, печатающих на механических машинках. Скорость тоже наращивали очень быстро. Почти все московские ПТУ (а это половина страны по количеству учащихся) работали по нашей системе. Была публикация самоучителя в журнале «Наука и Жизнь» тиражом 3 миллиона экземпляров. Пришла широкая известность и с ней деньги. Я консультировал многие кооперативы и готовил для них преподавателей. В 7:35 утра когда по московскому радио шли объявления, каждый день звучало: «Кооператив Лингва-П производит набор учащихся на курс машинописи по методике Портнова-Ходыкина»

После такого разгона было трудно остановиться и увидеть, что в мире есть еще что-то.

[HelfGott]

Уважаемый Михаил, спасибо за вашу историю! Вас всегда интересно читать. Читаешь, а перед глазами картина вашей жизни. Знаю, что теперь у вас всё прекрасно, но на душе так тяжело в процессе чтения и ком в горле стоит. Спасибо за то, что смогли сохранить себя и чуткое отношение к людям. Это ведь дорогого стоит.

[Mikhail Portnov]

Рейс у нас был Аэрофлотом до Нью Йорка. Билет купить было невозможно - очередь в кассе на Парке Культуры не двигалась. Там какие-то воры списки держали и пропускали только за мзду. Но была касса на Петровке, для командированных. Днем там было много народу, но она работала и в субботу, а командированный народ личную субботу в очереди стоять не хотел. Я сдела перевод перечислением со счета кооператива и мы пришли в кассу с платежкой там было три человека. Кассир долго не мог понять почему у нас билет в одну сторону и настойчиво препирался. А мы стояли твердо и получили билеты в руки на 22 ноября, 15 годовщину нашей свадьбы.

Но в билете было написано в графе "форма оплаты" - безналичка. А в паспорте стоял штамп на ПМЖ. Мы переживали, что могут возникнуть проблемы. Пока самолет не взлетел не было уверенности, что он взлетит или взлетит именно с нами нами на борту. 4 месяца после прилета каждую ночь снился один и тот же сон - нас не пускают на самолет.

Мы летели бизнес классом и всю дорогу творились чудеса - бутерброды с икрой, кагор, курица. Тележки катились беспрерывно. На земле оставалась Москва с пустыми, шаром покати, полками а тут, еще и границу не пересекли, просто продовольственный коммунизм. И еще по станканчикам постоянно разливали из маленьких металлических баночек колу и пепси.

Летели с посадками в Ирландии и в Канаде, дозаправлялись. В Нью Йорке нас разгрузили часа в два дня. Половина борта оказалась эмигрантами вроде нас. Всех разместили в просторной комнате с туалетом. Что-то они копались с бумагами, иногда по одному вызывали, но ничего не происходило. Время шло. Час за часом - и ничего. Не могли найти какие-то документы. Часов 10 вечера всех погрузили в шатл и отвезли в мотель, где-то в Квинсе. Точнее не скажу. Было настоящее отчаяние - нас в Сан Франциско ждут родственники, а мы тут неизвестно где. Позвонили в Сан Франциско. Нам было сказано: главное, что в Америке. Тут ничего плохого с Вами не случится. Мы успокоились немного и свалились в сон.

[Streletz]

Alex, vam v poru napisat' svoju istoriju adaptacii. Mnogim bilo bi interesno pochitat'.

"История raevsky"