Наша история адаптации: 1989-2011

[Acemaster]

Самое главное, я страдал комплексом обладания чем-то большим и уникальным, чего не хотел потерять, отпустить, утратить – методы быстрого обучения. Я действительно обладал уникальным знанием, но продать его не мог в силу недостатка опыта жизни в стране. Идеей собственного бизнеса я не был одержим абсолютно – хотел работать по найму.

В Москве у нас была очень известная и в узких и в широких кругах разработка – методика быстрого изучения машинописи.

Михаил, а сейчас, имея опыт жизни в стране, вам не хочется возродить методику быстрого изучения машинописи?

И еще интересно - что стало с вашим кооперативом Лингва-П?

[Mikhail Portnov]

Америка началась для нас утром. Мы проснулись рано, часов в пять-шесть утра - сказалась разница во времени. Нью Йорк готовился к параду - Thanksgiving. Про телику шла трансляция с площадей. За окном невероятно тихо заводились машины. Я выглянул в окошко мотеля - под окном была парковка. Машины, сейчас таких уже не встретишь на улицах, были преимущественно громадные, как баржи. Чтобы развернуться на городских улицах они выезжали на перекресток и поворачивали, заезжая на все 4 улицы перекрестка. Небольших современных машин было совсем немного.

Мы с отвагой исследователей выходили на безлюдные улицы - сначала минут на 10 туда-сюда по улице. Потому уже на полчасика. Страшно - что, если обратной дороги не найдешь? Магазины были закрыты, но был вполне работающий крохотный магазинчик с корейцем в качестве продавца или хозяина - не знаю. Это был наш первый в жизни буржуйский магазин. Внутри было очень тесно, но ассортимент сбивал с толку. На полках одновременно были фрукты из разных сезонов - им не положено быть вообще в одно время в магазине. Тем, кто не помнит качество и внешний вид тех жалких подобий фруктов и овощей, которые продавались в СССР, не понять нашего удивления и восхищения. Тут же было мясо - чистое, без жира и без костей. Ну, всякая другая экзотика, незнакомая советскому человеку. Мнения наши с женой разделились. Ее немного стало в этом магазине подташнивать, а мне было обидно, что нет рядом родителей, друзей - это же надо видеть, невозможно, чтобы такая лепота стояла сама по себе и никто не восхищался. Мы купили 3 груши - я очень любил с детства сочные груши. Она была необычного цвета (темно-коричневая) и прикольной формы - вытянутая, не пузатая как мы привыкли.

Было солнечно, градусов 15-18, тепло. А мы только прилетели из снежной вьюги. И, вроде, Нью Йорк явно не тропики, но было очень приятно и как бы сказочно, оказать в теплом солнечном лете. Начало было явно хорошим.

[Mikhail Portnov]

Михаил, а сейчас, имея опыт жизни в стране, вам не хочется возродить методику быстрого изучения машинописи?

Возрождать там особо ничего не надо. А раскручивать сил нет, занят очень. Она есть в Интернете. Поищите на Портнов-Ходыкин. Есть специализированный сайт urikor.net - там методичка наша вывешена.

И еще интересно - что стало с вашим кооперативом Лингва-П?

Это не мой. Просто я им тренировал педагогов. Они квартировали в здании ПТУ на Полежаевской. Хороший был парень во главе. Убили его через пару лет после нашего отъезда.

[Mikhail Portnov]

Нами занимался ХИАС, одна из еврейских организаций. Поскольку были праздники, то нас бросили в мотель и просто там подкармливали пока не началась рабочая неделя. Всем сделали потерявшиеся по дороге медицинские анализы и отправили по назначению. Но на это ушло дней десять. А пока мы "отмокали" в мотеле.

Еду приносили из соседнего китайского (как потом оказалось) ресторанчика три раза в день. Меню составлял кто-то из сотрудников ХИАСа. Составлял умело - мы наслаждались пышными сэндвичами с ветчиной, сыром, капусткой и помидорами, супами, и что там еще было. Кормили обильно. С каждой едой нам давали на троих три баночки колы или чего-то в этом роде. Баночки накапливались и мы обратили внимание, что в каждой лавченке висит объявление, что там принимают баночки и дают за них по пять центов. Наш первый американский заработок приключился в форме сданных баночек на полтора доллара.

Из недоступных и желанных по советским временам дефицитов мы наслаждались кукурузой в банках, по три на доллар. Не могли наесться.

ХИАС платил за мотель и питание. Я говорил жене, что, поскольку нас тут держат не по нашей воле, то, наверное, нам положены какие-то суточные тоже. Она мне крутила пальцем у виска типа, ты чего офигел - кормят, содержат, какие суточные. В некотором смысле я оказался прав, поскольку нам потом, по приезде в Сан Франциско выдали за это время какую-то сумму фудстепами.

Раз в день приходил улыбающийся во весь рот мексиканец, говорил одно слово - гарбидж - забирал мусор, менял мешок, и уходил. Гарбидж оказался первым словом, которое мы выучили на новой Родине.

[KoLoB]

Михаил, а нету никаких фотографий "того времени"?

[Levy]

Очень интересно читать, все больше и больше проникаюсь к Вам уважением. Про обучение евреев в вузах Союза мне рассказывала мама, точнее бабушка о маме, так как сама мама даже вспоминать не хотела, что ее дразнили, запарывали курсовые и т.п. Вы добавили мне немало знаний в этом вопросе.

[ziv]

Очень интересно читать, все больше и больше проникаюсь к Вам уважением. Про обучение евреев в вузах Союза мне рассказывала мама, точнее бабушка о маме, так как сама мама даже вспоминать не хотела, что ее дразнили, запарывали курсовые и т.п. Вы добавили мне немало знаний в этом вопросе.

Далеко не всех и далеко не везде.

[Levy]

Далеко не всех и далеко не везде.

Не сомневаюсь, что далеко не всех, но в моем случае было как я написал.

[Quizzie]

Гарбидж оказался первым словом, которое мы выучили на новой Родине.

Михаил, а почему в Москве английский не выучили? Достаточно же времени было от подачи анкет до отъезда. К тому же методиками интенсивного обучения владели.

[Mikhail Portnov]

Вопрос «ехать-оставаться» в те годы (перестройка, кооперация) стоял примерно так же как и сегодня:
- можно жить – зарабатывай сколько хочешь
- все меняется к лучшему
- если бы раньше, то понятно – а сейчас-то, когда свобода, зачем?
- кому мы там нужны?
- кто будет родителями без нас заниматься?
- язык?

Еще не убивали бизнесменов, но страх оказаться за решеткой вообще на ровном месте был реальный. Кроме того, было ощущение, что общество может развернуться в любую секунду обратно и тогда уже тех, кто купился на обещанные перемены, не пощадят.

В самом конце восьмидесятых начался настоящий исход евреев из страны и из Москвы, в частности. На вопрос «куда едете?» ответ был «не куда, а откуда». Почти каждую неделю были проводы, слезы, прощания, обнимания, поездки в Шереметьево и обратно. Самое тяжелое – вычеркивание имен из записных книжек. За год половина людей в моих телефонных кондуитах убыла за рубеж. Становилось не по себе от этого всего.

Мне, несмотря на все негативные моменты, было прикольно и весело. Идеи фонтанировали, на место убывших становились новые люди. И так чтобы уехать на взлете мне казалось не вполне оправданным. Это было время надежд.

У жены не только с режимом, но и со всем этим местом на карте были свои счеты почти с рождения. Она из Киева. Росла с сочной еврейской фамилией. Я с антисемитизмом в детстве сталкивался иногда, но это было больше как недоразумение, нежели норма. В Киеве реалии были другие. На Украине и сверху и снизу было все не на шутку. В ВУЗы в принципе не принимали на дневное отделение. В Брянске, сразу после пересечении границы Российской Федерации с украинской стороны, было несколько крупных ВУЗов, в частности, Политех. Там в частном секторе и в общаге жили несколько тысяч студентов с Украины, сотни киевлян.

Жена училась в физмат-школе с серьезным процентом евреев и все до единого были вынуждены уехать в Россию чтобы поступить в ВУЗы – Москва, Питер, Казань, Новороссийск, Брянск. Супруга моя уехала в Москву и поступила в Институт Связи, где мы с ней и встретились. Она училась на курс моложе. У нее вся семья – связисты. А старшая (на семь лет, естественно) сестра когда-то тоже закончила этот же институт, вышла замуж за препода-математика, и жила на Щелковской. Так что, супруга моя у нее и поселилась на первое время.

Уехать подальше ей хотелось со школьных лет. Буквально, с начальной школы. Еще ей, 10-летнему ребенку, мечталось выйти замуж за еврея с русской фамилией и чтобы хорошо решал задачки по арифметике на много действий (опаньки!!!). Сама мысль о том, что там можно что-то ловить, была для нее совершенно очевидным бредом. Собственно, ее усилиями мы и уехали. Я не сопротивлялся особо, но и не делал ничего чтобы уехать – был занят по бизнесу сутки напролет.